ОТСЮДА (перевод morinen с форума Майкл Джексон Жив)
Фрэнк Дилео, упитанный мужчина ростом 5 футов 2 дюйма, сидел наверху тридцатифутовой водяной горки «Banzai Boggan» в парке Wet'n Wild в Орландо, моргая, словно Будда, внезапно лишенный спокойствия.
«Давай, дядя Туки, давай вниз!», - упрашивал снизу Майкл Джексон.
Туки нервно засмеялся – он уже скучал по своей сигаре. Но разве он не знал, что работа на Джексона требует умения моментально превращаться из акулы в костюме-тройке в ребенка в плавках? И разве не потому он оставил привычный мир «с девяти до пяти», что жаждал перемен?
«ТУ-КИ, ТУ-КИ!» - скандировал Майкл в нетерпении.
Дилео поелозил задом на плоту, закрыл глаза, схватился мясистыми руками за края и ринулся вниз. Первая половина пути казалась захватывающей, но внезапно дядя Туки обнаружил, что скользит по воде, не вполне контролируя ситуацию. Чем-то это напоминало работу на Майкла Джексона во время Victory-тура.
Руки Дилео взлетели в стороны в поисках баланса, уши уловили хохот Майкла, и тело устремилось в бассейн головой вперед. Банзааай!
....
«Я на все смотрю с юмором», - признается Дилео. Иногда он может сказать Джексону, что у того расстегнута ширинка, или что он только что заказал жареную курицу в номер, или же начинает петь «Born to Run» настолько фальшиво, что Майкл спасается в поисках укрытия. Джексон не производит впечатления весельчака, но, наняв Дилео, он проявил редкую прозорливость. Этот грубоватый на язык коротышка - курильщик сигар, любитель стейков и ценитель вина – прекрасно уравновешивает застенчивого худенького вегетарианца. Чем радикальнее становится Майкл, тем больше он нуждается в своей противоположности в лице Дилео.
Переговоры между ними длились 8 месяцев, и в марте Дилео, наконец, согласился на условия. «Я был удивлен тем, насколько Майкл упрямый бизнесмен, - рассказывает 37-летний менеджер. – Он потребовал, чтобы я работал на него эксклюзивно по первой части контракта, так как он знал, что планируется тур и фильм. Он составил контракт так, чтобы гарантированная часть заведомо меня заинтересовала, а поощрительная часть в достаточной мере мотивировала».
…
«После тура Майкл займется фильмом, - говорит Фрэнк. – Это будет саамы лучший и самый кассовый фильм с самым популярным саундтреком в истории. Я планирую поддерживать популярность и востребованность Майкла настолько, насколько это возможно».
Не переживает ли он, как это отразится на Джексоне-человеке?
«Если он не хочет, он скажет мне: “Остынь”. Но все равно уже слишком поздно. У него не будет нормальной жизни, даже если я остановлюсь. Я не могу переживать о том, что он живет в капсуле, потому что я сам – в этой же капсуле вместе с ним. Не думаю, что ему одиноко… но он звонит мне по 82 раза в день».
Иногда Джексон заглядывает в комнату Дилео, пока Туки работает, и просматривает его почту, или же забредает в его лос-анджелесский офис и роется во всех ящиках. А иногда они вдвоем просто сидят и смотрят повторы «The Honeymooners».
...
Ни с того ни с сего Дилео говорит: «Знаешь, меня убивает, когда люди пишут подобные вещи о Майкле – что он гей, что он сделал операции на глазах и щеках, или что он принимает женские гормоны. Я серьезно подумываю подать в суд. Фрэнки Валли пел выше него 20 лет, и никто о нем ничего такого не говорил». В его тоне слышится детская наивность и возмущение: «как они могут так поступать с нами?!», которое встретить у него так же удивительно, как прозорливость у Майкла.
...
После полуночи Туки отправляется в номер Джексона проверить, что все в порядке. Майкл залезает рукой в карман Дилео, достает 4000 долларов, бросает их в ванну и начинает включать воду. Туки привязывает его к кровати, чтобы забрать свои деньги. Это почти так же весело, как когда Майкл выбросил наличность Туки в окно машины или когда он однажды обвил вокруг Дилео свою змею и наблюдал, как тот в ужасе сбежал из особняка.
С полуночи до трех часов утра Дилео и Джексон обычно обсуждают бизнес и принимают особых гостей. Как-то в Далласе таким гостем стал девятилетний мальчик с опухолью мозга и раком позвоночника, которого принесли к Майклу в комнату на носилках. Когда мальчик протянул ослабевшую руку в перчатке, чтобы дотронуться до своего кумира, Дилео отвернулся в слезах. И в этот момент он в очередной раз увидел в Джексоне силу, скрытую за тонкими чертами. «Не грусти, не плачь, - сказал ему Майкл. – Для этого я здесь».
People, 1984
Нашла на одном из блогов:
Майкл Джексон был чрезвычайно начитанным. Его библиотека включает около 10000 книг.
Король поп музыки – одержимый книгами «ботаник»?
Это ведь очевидно. Он был заядлым читателем, который обладал соответствующей великолепной библиотекой в Неверлэнде. Согласно недавно вышедшей статье, на ее полках насчитывается 10000 томов
Где-то в середине большого интервью в газете LA weekly адвокат Джексона, Боб Сангер, ссылается на этот факт, как на одни из трех главных черт, определяющих Майкла Джексона. (the Gloved One.)
« Майкл был чрезвычайно начитанным…Я знал его, но во время суда я узнал его еще лучше. Судья занимался выбором присяжных и объявил перерыв. Судья Мелвилл сказал: «Лэди и джентельмены, я хочу чтобы вы знали, что выбор присяжныхфя очень важен». Он пытался убедить людей не придумывать глупые причины, чтобы избежать заседания. Все судьи так говорят. Он продолжал « Система присяжных-заседателей требует времени и уважения. Она существует около 200-т лет. Объявляю перерыв в 15 минут».
« Мы встали и судья покинул зал. Майкл повернулся ко мне и сказал: « Боб, но система присяжных намного древнее чем 200 лет, разве не так?». Я ответил: «Да, она существует со времен древней Греции». А он: «Да, при Сократе существовал суд присяжных».«Да, и ты знаешь чем для него это закончилось?». Майкл ответил: «Он был отравлен ядом из Болиголова (растение такое-прим.)». И это только малая толика. Мы разговаривали о философии, Фрэйде и Юнге, Готорне и социологии, касались вопросов расовой неприязни. Он также много прочел книг по психологии, истории и литературе.
« Он любил читать. В его доме было порядка 10000 книг. Я знаю почему , но я не люблю говорить об этом, потому что не это определяет его. Но об одном мы узнали - когда DA просматривало библиотеку, то они обнаружили там немецкую книгу 30-х годов. Оказалось, что по книге парень- гл. герой - был художником и обвинялся нацистами. Никто этого не знал. Но потом туда поднялись копы и сказали «Мы обнаружили книгу с обнаженными людьми». Но это ведь просто искусство и много текста. Это было искусство. Они нашли кое-что еще - портфель, не принадлежавший Майклу. В нем лежали журналы Плэйбой. Они перерыли весь дом и всю библиотеку в 10 тыс. книг. Это заставило нас проделать тоже самое, и теперь вы все сами видите.»
« Там были такие места, где он любил сидеть. Рядом лежат книги с его заметками, ноты. Он любил сидеть там и читать. И я хочу вам сказать, что он имел свой собственный список книг для чтения. Что необычно, учитывая, что он был самоучкой. Он очень хорошо читал. Я не хочу сказать что я очень начитан, конечно, я много читаю, я люблю философию и историю. Так замечательно было разговаривать с ним, потому что он очень интеллектуален, и он любил разговаривать о таких вещах. Он не афишировал это. Очень редко он сам начинал разговор, но если вы начинали с ним общаться - он был в теме».
Как сказано в L. A. Times, Дуг Даттон (Doug Dutton), владелец легендарного и сейчас магазина «Книги Даттона», обедал с людьми из Book Soupб Skylight и других книжных магазинов.
« Кто-то упомянул, что Майкл Джексон был в их магазине». Даттон ответил: «Каждый может сказать, что Майкл Джексон совершал покупки в их магазине ».
Даттон впервые встретился с Джексоном вначале 80-х, когда поп-икона пришла в магазин в темных очках и командой телохранителей. МД был сосредоточен и тих. «Не было никакой показухи, типа «Вот он-я- Майкл Джексон». Я вообще не помню, чтобы он что-то говорил». Джексон купил 5-6 книг.
 |
| Майкл Джексон среди книг |
Я бы поспорил на что угодно, беря во внимание его одержимость, что Майкл Джексон был скрупулезным коллекционеров всего, что связано с Питером Пеном. Он тщательно собирал все мелочи, приобретал каждое новое издание книги, каждый листочек, связанный с книгой и ее последующими вариациями.
« Он был нашим постоянным и ценным коллекционером», - говорит пресс агент Hennessey + Ingalls, знаменитый книжный магазин Санта Моники по архитектуре и искусству .
Оказалось, что Майкл Джексон своего рода Джонни Аплесд (Johnny Appleseed) в чтении и распространении книг среди детей. Житель Лос Анджелеса, Cynde Moya вспоминает: « когда я работала в книжном магазине в Culver City , его люди просили нас оставить магазин открытым еще пару часов после закрытия. Тогда он приходил к нам с толпой детей и они могли купить любую книгу, какую хотели»
Со временем его жизнь стала странной, изменились и его пристрастия в книгах. Во время своих визитов в книжные магазины он надевал хирургическую маску, как на видео 2008-го года в магазине Hennessey + Ingalls. Он просматривает книги, а ассистент держит над ним черный зонтик, закрывая его от света флуоресцентных ламп. Или он просто не хотел, чтобы узнали о его любви к книгам.
Такое никогда не грозит нечитающему книгоненавистнику и гордецу Кани Весту. Факт, что интеллект и ценности индустрии развлечений плохо совместимы в Американской культуре. Поп звезда никогда не сможет исчезнуть на несколько дней, съездить к семье, друзьям без того, чтобы нации не стало любопытно. А потом внезапно появиться и признаться, что он был инкогнито в Буэнос-Айросе, посещал национальную библиотеку Аргентины, полную горячими латиноамериканскими книгами, только потому, что он хотел сменить обстановку.  От создателя ''Smooth Criminal'', директора Винсент Патерсон (Vincent Paterson) На мою новую работу я был принят в качестве курьера, что значило, я должен гонять по поручениям на своем верном VW Rabbit 84 года по всему Лос-Анджелесу. Пару месяцев спустя меня перевели в студию в долине Сан-Фернандоса «особый» проект. Этим проектом оказался альбом Майкла Джексона «Dangerous». Когда я приступил, Майкл работал с тремя разными группами продюсеров, пытающимися занять место Куинси Джонса,который не был выбран для работы над этим проектом. Думаю, Майкл хотел на этот раз сделать все сам, но проблема была в том, что он понятия не имел, чего хотел. В один день Слэш из Guns’n’roses записывал жесткое гитарное соло, а на следующий – хор из 30 детей пел детскую песенку или что-то подобное. Сначала Майкл мало со мной общался, до одного дня, когда он вбежал с криком, что на улице за студией сидит «бродяга». Я пошел посмотреть, ожидая, что выскочит Чарли Чаплин или что-то вроде того, но там был просто какой-то бездомный парень, потягивающий солодовый ликер из пакета. В конце концов Майкл стал относиться ко мне теплее и даже иногда заговаривал со мной, если у него было настроение. Однажды он спросил, должен ли я отправиться на войну в заливе.Я ответил, что наверное уже слишком старый для того, чтобы меня призвали, а он сказал, что теперь он спокоен, потому что «если ты идешь на войну, ты можешь умереть». Он стал давать мне поручения. Как, например, однажды поехать с его кредитной карточкой и заправить горючим его огромный Blazer. Если я правильно помню, у него был дополнительный бак, так что он мог добраться до своего ранчо без необходимости заправляться по пути. Думаю, тут я должен упомянуть, что Майкл ужасный водитель.Он как минимум по одному разу подбил на стоянке машины всех работников студии,включая мою. Однажды он врезался сзади в машину какого-то парня на 101 магистрали и просто ушел с места происшествия,потому что тот парень вышел из своей машины и стал орать на него. В конце концов Майкл сдался и нанял кого-то возить его на работу каждый день. Еще один незабываемый случай – звонок в Tower Records за час до их закрытия с просьбой закрыться раньше, чтобы Майкл и я могли сходить за покупками. Хотя это было всего в нескольких шагах, я бы рад выбраться из машины МД в безопасность магазина! Думаю, тем вечером он спустил около $1500 на компакт-диски. Однажды Майкл застенчиво спросил меня, могу ли я оказать ему особую услугу. Я почти уверен, это было посте того, как он перестал водить машину, поэтому, предполагаю, у него действительно не было иного способа получить что-то в течение дня. Конечно, я согласился, и он прямо сказал мене,что у него закончилось нижнее белье. За все 2 года, которые я работал с Майклом, он каждый день приходил в черных брюках и красной рубашке на пуговицах. У него в офисе была целая вешалка только этих двух предметов одежды, которые, как я полагаю, или отправлялись в стирку, а после возвращались ему, или просто выкидывались в конце дня. Но в тот особенный день у него закончилось нижнее белье. Сначала он просто сказа мне, что ему нужно белье. Когда я спросил, какого типа, он повторил: »Белье!» Когда я сказал, что я не его мама и не знаю, что ему нужно, он засмеялся и сказал: «Hanes» 30,пожалуйста». Когда я был уже в дверях, он догнал меня с криком: «Купи 32, я не хочу, чтобы они были слишком тесными!» Вот так, ребята. Король поп-музыки носит tightie-whities! Кроме описанного, за 2 года работы с ним я не видел никаких приколов. Я был очень рад этому опыту и на диске даже указано мое имя! Майкл в студии всегда был вежлив и сдержан, но бывали также и нелепые моменты. Кроме того, он всегда очень беспокоился о том, что может случайно расстроить кого-нибудь. Хотя Майкл тратил 5000 баксов в день на аренду студии, он однажды оставил на моем столе эту записку. («От М.Д. Я взял одну чернильную ручку») Я сохранил ее на память и показываю ее сейчас, если кто-то сомневается в моей истории. Она говорит все, что надо знать о нем как о человеке и художнике. Девочка из THIS IS IT (Earth Song) вспоминает Девочка Жасмин, известная среди фанов как Earth Girl, вспоминает Майкла. Говорит о том, что у немногих людей была возможность побывать на сцене с самим Майклом. Для неё это было захватывающе. На вопрос - каким был Майкл, Жасмин отвечает: "Майкл - лучший!" С ним очень интересно. На вопрос - нервничала ли она, Жасмин ответила, что нет. Ей нравится песня Майкла Earth Song. В заключение Жасмин говорит о том, что Майкл - самый чудесный человек, которого она встретила. ИЗ КНИГИ ДЖЕРМЕЙНА "YOU ARE NOT ALONE" (перевод ОТСЮДА) ПРОЛОГ 2005 Небольшой гостиничный номер в Санта Марии, Калифорния. Я вглядываюсь в зеркало, запотевшее от горячего пара. Склонившись над раковиной, завернутый в полотенце, я вывожу на стекле, которое сейчас представляет собой лишь полотно для выражения собственных мыслей, установку. «МАЙКЛ ДЖЕКСОН. НЕВИНОВЕН НА 1000%». Точка. Превращаю ее в «смайлик». Вера в счастливое завершение. Я сосредотачиваюсь на этих словах. Я ясно представляю себе результат: победа, правосудие, оправдание. На календаре 10-е марта 2005-го года: день одиннадцатый. Одиннадцатый день балаганного судилища над моим братом, в котором его видят обвиненным в деле по совращению малолетнего. «МАЙКЛ ДЖЕКСОН. НЕВИНОВЕН НА 1000%», снова читаю я, наблюдая, как в верхнем углу зеркала растворяется «смайлик». Прикованный к месту, я мысленно переношусь в 1982-ой год, в ванную комнату Майкла в Хейвенхерсте, Энчино, и знаю, что я в точности повторяю его в 2005-м году. Тогда он вывел черным маркером на зеркале своей ванной: «ТРИЛЛЕР! РАСПРОДАНО 100 МИЛЛИОНОВ КОПИЙ... АНШЛАГ НА СТАДИОНАХ». Думай, представляй, верь, претворяй в жизнь. Воплощать мечту в реальность: так нас учили мама, Кэтрин, и отец, Джозеф. «У тебя все получится... все получится». Я слышу голос Джозефа на первых репетициях Джексонс Файв: «Мы будем повторять раз за разом, пока не добъемся нужного результата. Думай, повторяй, представляй... И все произойдет». «Сфокусируйся на мысли всем своим существом», мягко добавляет Мама. За годы до популяризации программ позитивного мышления подобного рода установки были впрессованы в наши головы. Не допускать сомнений или растерянности. Майкл представлял степень размаха, новаторства и успеха, которую он жаждал получить от альбома «Триллер», поэтому идея эта, с ее положительным зарядом, запечатленная на зеркале, дала старт всему происходящему. Спустя годы, уже после его перезда в Неверленд, слова изчезли, но магическим образом появлялись вновь, еле видимые глазу, когда зеркало запотевало. Мутное и запотевшее стекло с тех пор постоянно напоминает мне о честолюбивых замыслах моего брата. Начиная с восьмидесятых, люди вокруг него не имели представления о подробностях его задумок до их осуществления, но сама идея или ее концепция уже были отмечены там, где он мог бы их видеть ежедневно либо зачитаны на диктофон, чтобы помочь ему визуально представлять их перед собой. Он не делился ни с кем своими наработками, потому что не хотел, чтобы ему мешали, полагаясь на внутреннюю силу своих установок. С ноября 2003 года (арест и предъявление обвинений) по сегодняшний день, в марте 2005 года, он нуждался в этой силе. Просыпаясь каждый день в 4.30 утра, он мысленно готовил себя себя к очередному дню ритуальных унижений. Вчера, 9-го марта, Гэвин Арвизо, 15-летний подросток, представленный в деле как «жертва», начал давать удивительные показания, потрясающие своими красочными подробностями. Я сидел на своем месте, позади Майкла, с самого начала слушаний. Снаружи брат казался безразличным: отстранен, равнодушен, почти холоден. Внутри же, с каждым днем, уходил из-под его ног тот фундамент, который помогал ему держаться. Я смотрю на зеркало и на слова, исчезающие с каждой секундой, но установка остается неизменной: Майкла признают невиновным. Если бы я мог, я бы выгравировал эти слова на надгробном памятнике нашей бабушки. Думай, представляй, верь, претворяй в жизнь. Однако, несмотря на все мое желание, одного его недостаточно для того, чтобы облегчить боль и беспокойство нашей семьи. Я постоянно возвращаюсь во времена, когда мы верили, что Голливуд и есть та самая «мечта», когда мы все верили в Дорогу Из Желтого Кирпича. По телевидению передают новости, я же, в преверии одиннадцатого дня слушаний, думаю о Майкле в Неверленде. Машины заедут во внутренний двор. Он проснулся четыре часа назад, позавтракал в свой комнате (хоть ненадолго побыть одному, наедине со своими мыслями), перед тем, как спуститься вниз. Сорок пять минут между отъездом и прибытием, все рассчитанно и организованно, будто расписание какого-то концерта. Я думаю обо всем, чего он достиг и о том, через что ему приходится проходить сейчас. Как что-то такое невообразимо прекрасное можно было переиначить и исказить до безобразного? Причиной тому послужила слава? Это ли завершающая фаза американской мечты: чернокожий человек и его успех, человек, достигший небывалых высот? Это то, что происходит, когда артист становится больше, чем его звукозаписывающая компания? Дело в издательских правах? Разрушить жизнь человека, но сохранить машину по производству денег? Вопросы, о которых я думаю постоянно. Друзья из Голливуда, доверенные лица «на раз», сторонники и продюсеры, их нет рядом, потому что отношения с источником их финансовых средств подобны ядерной бомбе? Где все эти люди, которые нашептывали во внимающие им уши, что он должен держаться подальше от нас, от его семьи? Почему же они сейчас не нашептывают слова поддержки? Майкл понимает, на чьей стороне его друзья и что значит семья. К этому моменту на кону находится его свобода. Все, что он создавал, может быть уничтожено. Я хочу повернуть все вспять: приподнять иглу проигрывателя и вернуть нас во времена самой первой записи Джексонс Файв – во времена общности, сплоченности и братства. «Один за всех, и все за одного», как говорила Мама. Я играю в такую игру «А что, если бы...», и думаю о том, что мы могли... Нет, должны были... Поступать по-другому, особенно с Майклом. Мы слишком долго находились вдали от него, когда ему необходимо было личное пространство. Мы позволили хищникам заполнить вакуум. Мы впустили людей со стороны. Я должен был стараться больше. Стоять на своем. Прорываться сквозь ворота Неверленда, не обращая внимания на людей, которые этому препятствовали. Я обязан был предвидеть то, что может произойти, и стоять рядом ним, защищать его. Я чувствовал, что нарушил свой долг, узы братства оказались под угрозой. Звонит мобильный телефон. Это Мама. «Майкл в больнице... Мы все здесь... Он поскользнулся и упал. Спина.» «Уже еду», - я у двери. Гостиница находится на одинаковом расстоянии от здания суда и от Неверленда, а госпиталь совсем рядом. Меня встречают у бокового входа, чтобы избежать излишней суеты у главного. На втором этаже – много медсестер, пациентов, при моем появлении шум стихает. Телохранители, одетые в привычные темные костюмы, толпятся у закрытой двери в палату. Меня впускают. Окна зашторены. В приглушенном свете я вижу Майкла, на нем синие брюки и черный пиджак. «Привет, Эрмс,» - еле слышно говорит он. «С тобой все в порядке?» - спрашиваю я. «Просто ушиб спины» - вымученно выдавливает улыбку. Этот ушиб (он выходил из душа) причиняет ему неимоверную боль и кажется последним ударом, которым так щедро награждает его судьба. Но он же растлитель детей, верно? Он же этого заслуживает? У полиции ДОЛЖНЫ быть неопровержимые доказательства, иначе, его бы сейчас не судили, ведь так? Людям предстоит многое узнать об истинном положении вещей. Справа от меня сидят Мама и Джозеф, как и я, они не знают, чем помочь. Быть рядом с ним и казаться сильными. Майкл морщится от боли в груди и спине, но чувствуется, что его душевные страдания намного сильнее. В течение всей последней недели я был свидетелем, как ухудшается его физическое состояние. В сорок шесть лет его худое тело танцора становится похоже на хрупкую оболочку, походка становится неуверенной. Он излучал свет, а осталась вот такая вымученная улыбка. Выглядит он изможденным, уставшим. Ненавижу то, что с ним происходит. Хочу, чтобы это прекратилось. Хочу кричать так, как не может кричать Майкл, вместо него. Он поднимается и начинает говорить о вчерашнем дне слушаний: «Им нужно, чтобы со мной было покончено... Таков их план – настроить всех против меня. Таков их план». Эмоциональная составляющая никогда не была сильной стороной моего отца. Пока говорит Майкл, Джозефу не терпится завести разговор о концерте в Китае. «Сейчас не время, Джо!» - напоминает ему Мама. «А когда, если не сейчас?» - говорит он. Таков Джозеф. Прямой, использующий своего рода «окно» для обсуждения планов, не относящихся к судебному разбирательству. «Это его отвлечет» - добавляет он. Майкла такое поведение не удивляет, не ставит в тупик. Как и все мы, он уже привык и понимает, кем является его отец. Я же предполагаю, что Джозеф пытается таким образом абстрагироваться от событий, которые он не может контролировать, сконцентрироваться на будущем, когда Майкл будет свободен и сможет выступать. Указать на «свет в конце туннеля». Но звучит неуместно. Несмотря на это, брат продолжает: «Что я сделал, кроме добра? Не понимаю...» Я знаю, о чем он думает. Все, что он делал, это создавал музыку, приносил радость людям. Распространял послание любви, надежды, гуманности. Особенно это важно для детей, а его обвинили в причинении вреда ребенку. Это сродни истории, если бы Санта Клаусу вменяли в вину то, что он оставляет подарки в детских спальнях. В этом деле нет ни следа доказательств вины моего брата. ФБР это знает. Полиция знает. Сони знает. В документах ФБР за 2009-ый год будет подтверждено: за 16 лет расследований не было обнаружено никаких свидетельств какого-либо неподобающего поведения с его стороны. В 2005-ом году дело фабрикуется. Думай, представляй, верь, претворяй в жизнь. Версия «со знаком минус». Майкл поднимает глаза. Выглядит мрачнее чем когда-либо, но я вижу, что ему надо выговориться. До этого момента он редко показывал свои эмоции. Он держал себя в руках, полный решимости, говорил о своей вере, о вере в Господа, а не в судью в одеяниях. Но сейчас силы покидают его, причиной тому, без сомнения, стали вчерашние показания и травма спины. Слишком много для одного человека. «Все, что они говорят обо мне – неправда. Почему же так происходит?» «О, милый...» - начинает Мама, но Майкл поднимает руку. Он еще не закончил. «Обо мне говорят ужасные вещи. Я такой. Я сякой. Отбеливаю кожу. Причиняю боль детям. Я бы никогда... Это неправда, неправда..»,- голос его дрожит. Он пытается сорвать с себя пиджак, желая высвободиться, будто обиженный ребенок, шатается на ногах, не обращая внимания на боль в спине. «Майкл...» - снова начинает Мама. Но уже текут слезы. «Обвинять и заставить мир поверить в обвинения... Они неправы... Так неправы.» Джозеф парализован таким всплеском эмоций. Мама закрывает глаза руками. Майкл тянет за пуговицы, пиджак свисает с плеч, обнажая грудь. Он рыдает. «Взгляните на меня! Взгляните на меня! Все, что бы я ни делал, понимается превратно в этом мире!». Он сломлен. Майкл стоит перед нами, голова опущена, будто он стыдится чего-то. До сегодняшнего дня он тщательно скрывал состояние своей кожи даже от своей семьи. Настоящее положение вещей меня шокирует. Туловище его светло-коричневого цвета, грудная клетка - в больших белых пятнах. Участки белого цвета покрывают ребра, живот, бок. Пятна помельче – на плече, на верхней части руки. Белого больше, чем темного, естественного цвета кожи. Он выглядит белым мужчиной, который пролил на себя кофе. Такова природа витилиго, болезни, которую не принимал циничный мир, предпочитая верить в то, что он отбеливает кожу. «Я хотел вдохновлять... Я старался учить...» - голос его затихает, Мама подходит, чтобы утешить. «Господь видит истину. Господь видит истину» - повторяет она. Мы все собираемся вокруг него, из-за травмы не получается обнять, но поддерживаем, как можем. Я помогаю ему одеть пиджак. «Будь сильным, Майкл,» - говорю я. «Все будет хорошо». Он собирается с силами, извиняется. «Я выдержу. Я в порядке». Я оставляю его с родителями, обещаю вернуться после своей поездки зарубеж. Братья вскоре меня сменят, через пару дней приеду сам. Секьюрити передают послание из зала суда, от адвоката Майкла, Тома Мезеро. Судья не доволен, Майкл опаздывает, если он не появится в течение часа, залог будет отозван. Ему даже сейчас не верят. В отеле я пакую вещи, по телевидению передают репортаж из суда. Скрываясь под зонтом, чтобы уберечь кожу от влияния солнца, брат, еле передвигая ногами, входит в здание. Выглядит он также, как и когда я его оставил: в пижамных брюках и в пиджаке, под ним - белая футболка. Джозеф и один из охранников идут рядом, поддерживая его с обеих сторон. Майкл всегда тщательно выбирал одежду, желая появляться в суде в безупречном виде, полным чувства собственного достоинства. А вот так... Наверняка, все внутри у него переворачивается. Цирк затягивается ... А прошло всего лишь десять дней. Я поднимаю телефонную трубку. Человек на том конце провода подтверждает: «Да, все в силе. Да, частный самолет может прибыть в аэропорт Вэн Наиз. Да, мы готовы отправиться туда, куда необходимо. Все, что нам нужно – это предупреждение за день, и четырехмоторный DC-8 взметнется в воздух с Майклом на борту, держа путь на восток – в Бахрейн – где он начнет новую жизнь, вдали от ложного американского правосудия. Когда подойдет к концу этот фарс, я буду счастлив избавиться от своего гражданства и увезти Майкла и его семью в место, где до него уже нельзя будет добраться. Нам поможет близкий друг. Все готово. Пилот на старте. Невиновый человек не сядет в тюрьму за то, чего не совершал. Там он не выживет, а я не могу сидеть, сложа руки, и даже в мыслях не собираюсь представлять себе последствия трагедии. «План Б» был организован без его участия, он о нем не знает. Хотя как-то я упомянул о том, что у нас все под контролем и чтобы он не переживал, думаю, он мог что-то заподозрить. Но знать он не должен. Пока. Не должен. Я решил, что план будет приведен в исполнение, если Том Мезеро посчитает, что дела складываются не в нашу пользу. Вылетим из аэропорта долины Сан Фернандо, рядом с Лос-Анжелесом. Мы вывезем его из Неверленда, тайком, ночью. Или придумаем еще что-нибудь. Но пока я откладываю свои замыслы, основываясь на словах Тома. Адвокат дает оценку каждому дню: «Да, день был достаточно неплох», даже если он и казался провальным. Мезеро внимательно следит за свидетельскими показаниями, он знает, когда обвинение совершает ошибки. Мы же научились абстрагироваться от уродливых медиа-репортажей, освещающих слушания. Поэтому я жду, а пока мною движет вера в справедливость, я вывожу слова на зеркалах ванных комнат. Я задумываюсь, откуда Майкл черпает веру и силы, которые помогают ему проходить через такого рода испытание. Я безмерно горжусь им, в то время как СМИ уже представляют его виновным до окончания суда. Они с радостью раскрывают подробности своеобразных и будоражащих фантазию свидетельских показаний, а аргументированные доказательства защиты оставляют только в качестве комментариев. Я помню, что сказал Майкл в 2003-ем году, в самом начале судебного разбирательства: «Ложь проходит короткие дистанции, у правды же – долгий путь... Победит правда.» Слова, вернее которых нет. Которые никогда не появятся в его песнях. Я начинаю представлять, как он выходит свободным из здания суда. Вырисовываю эту сцену, яркую, будто из кинофильма. Когда все закончится, я сделаю все возможное, чтобы очистить его имя. Худшее останется позади. Больше они его не потревожат. Я буду стоять рядом с ним, потому что знаю, что им движет, что заставляет его жить. Я помню мальчишку, который живет в нем. Я помню брата с улицы Джексон, 2300. С младенчества мы были вместе: в мечтах, в славе, в горестях, в творчестве, в конфликтах, в трудностях. Шли разными дорогами. Он плакал вместе со мной. Я кричал на него. Он отказывался от встреч со мной. Он умолял меня не покидать его. Мы оба понимали причины взаимного, пусть и невольного, предательства, как и преданности друг другу. Я знаю его и его душу. Потому что мы – братья. Однажды, повторяю я себе, когда 2005-ый год останется позади, люди позволят ему отдохнуть и попробуют понять его, а не судить. Они будут относиться к нему с таким же вниманием и состраданием, с какими он всегда относился к ним. Они отбросят в сторону предубеждения и увидят его душу, душу не только артиста, но и человека: несовершенного, сложного, совершающего ошибки. Кого-то, отличного от своего внешнего имиджа. Однажды, правда пройдет долгий путь... |
Комментариев нет:
Отправить комментарий